КОРОНА ДЛЯ СНЕЖИНКИ

Дело было так. В школе нам велели на новогодней елке всем девочкам быть снежинками, мальчикам — зверушками: кому волком, кому медведем, самым малорослым — зайчиками. Приказ есть приказ, моя мама сразу из накрахмаленой марли платьице сшила, такая шестиклинка с «крылушками», чтобы маскировать мои худющие лопатки и ключицы: мы, послевоенные, избыточного веса не имели. Платье украсили елочными бусами, узорами из фольги, носочками дополнили, тапочки из коленкора сшили. Все вроде бы как у людей, а как-то… не смотрелось. То ли я платью не подходила, то ли оно мне, как-то бедненько, точно из сиротского приюта. «Корону сама сделаешь, — сказала мама. — Мне некогда, а Снежинке она нужна».

У лучшей подружки Ниночки мама отнеслась к приказу школы по-другому — у дочки наряд должен быть лучше всех! Такая установка: дочка без отца растет, пусть ни в чем ущерба не чувствует. Обида на бывшего мужа у нее сидела глубоко, поэтому всегда и во всем молодая женщина действовала решительно: ее девочка ходила в каракулевой шубке, в то время как мы обходились серыми «польтами» на вырост, зато папы у нас были.

Надежда Артемьевна (так звали подружкину маму) сшила из той же марли после долгих трудов настоящую многослойную балетную пачку — на верхнюю юбочку с помощью трафарета намазывался канцелярский клей и по нему густо насыпался «снег» в виде искусственных блесток. Это было так красиво, что просто дух захватывало! Добавьте сюда специальные белые трусики, тапочки-балетки, и легкий, воздушный образ сказочной Снежинки, готовой танцевать, очаровывать — вот он! Венчала наряд белая атласная лента, которая прекрасно смотрелась на милых детских кудряшках. Однако дочка Ниночка велела еще корону сделать, на что ее мама после продолжительных уговоров сказала, как отрезала: «Ну и делай сама!»

Так мы с ней объединились в нашей задаче. После тяжких трудов, споров, творческих терзаний в результате получилось нечто похожее на самоварную трубу. Ни на мне, ни на моей подружке изделие не было украшением, просто, как сейчас говорят, — «жесть»! Попытка сделать другую тоже успехом не увенчалась, вторые и последующие экземпляры сидели на нас тоже как на корове седло… Ну не по плечу была нам эта задача, хоть тресни! Интернета в наше время не было, соседи короны не изготавливали, и мы зашли в тупик.

Но, как известно, канун Нового года — время чудес, вот оно нас и посетило. В гости приехала Лидочка, папина сестра, она в ту пору была солисткой Волжского народного хора. Очаровательная голосистая девушка часто солировала и многие новинки композиторов Пономаренко и Милославова я впервые услышала от нее. Хору к праздничной поре обновили концертные костюмы, а старые списали. Кокошники же просто раздали певицам на память — они должны были храниться как семейные реликвии. Думается, что это было какое-то нарушение, но нельзя было просто разорвать эти атласные короны, шитые серебряными узорами и речным жемчугом. Лидочка решила подарить этот кокошник мне, своей любимой племяшке. Уж кто-кто, а она знала, что давно я завидовала на этот головной убор и не раз его примеряла на себя. «Отдай мне, — сказала моя подружка, — к твоему платью не подходит!» Меня, конечно, «жаба душила» — тетя моя, корона моя, причем здесь подходит — не подходит?

В спор вмешалась моя мама: «Дело твое, ты хозяйка. Лидочке будет приятно, и я бы на твоем месте отдала, все равно ведь не отстанет, а у тебя на душе потом будет чисто-чисто». Я не сразу, но согласилась! Мой образ корона бы не спасла, а красота подружкиного костюма усиливалась многократно.

Прямо скажу — Ниночка блистала! Ей досталось всеобщее восхищение и даже Дед Мороз ее рядом с собой в хоровод поставил. Что касается меня, несмотря на добротное прочтение басни Крылова «Ворона и лисица», шквала аплодисментов я не заработала. А Ниночке, когда она вместе с другими белыми снежинками танцевала, аплодировали так, что даже у некоторых ладошки покраснели! Мы пели, танцевали, прогоняли Бабу-Ягу, зажигали огни на елочке, а они долго не зажигались…

А потом все пошли домой, с подарками-кулечками от доброго дедушки. Погода стояла морозная, в каждом деревенском доме трещали веселые березовые дрова, и была надежда на лучшую жизнь. В этот зимний вечер все были очень счастливы: Ниночка — от головокружительного успеха, а ее мама оттого, что вот в который раз она гордится своей дочкой, жаль только — без отца… Моя мама тоже улыбалась, ей было приятно, что у нее растет добрая девочка. А я свою порцию счастья получила от отца, который снова согрел мое одеяло на печке-голландке и укрыл меня перед сном, худенькую и горячо им любимую. Так он делал всегда, пока я не выросла.

Это ощущение райского тепла родительского дома и любви остается со мной всю жизнь.

Людмила СУХАРЕВА.