Убийственная романтика

Сегодня, 1 июля, мы отмечаем День ветеранов боевых действий. Эта памятная дата пока не стала официальной, её нет в федеральном календаре, но она уже долгое время организованно отмечается ветеранскими организациями и движениями по всей стране.

По некоторым данным, сегодня в Тольятти насчитывается более тысячи ветеранов, прошедших войну в Афганистане, и более двух тысяч, воевавших в чеченскую кампанию. Одним из тех, кто носит гордое звание героя – ветерана, стал Алексей Васильевич Шинелев, который проходил срочную службу в горячей точке.
— В армию меня призвали летом 1994 года, — вспоминает Алексей Васильевич. — Я попал в отдельную дивизию оперативного назначения им. Дзержинского. Туда отбирали ребят только с хорошей репутацией. Это внутренние войска, которые подчиняются Министерству внутренних дел.

9 декабря 1994 года Президентом РФ Борисом Ельциным был подписан Указ «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и в зоне осетино- ингушского конфликта». В тот же день Правительством РФ было принято Постановление, предусматривавшее разоружение этих формирований силовыми методами. И уже 11 декабря началось выдвижение войск в направлении чеченской столицы — города Грозного. В Новогоднюю ночь российские войска по приказу министра обороны РФ начали штурм Грозного. Бронеколонны были остановлены и блокированы чеченцами в разных районах города, боевые подразделения федеральных сил, вошедшие в Грозный, понесли большие потери.
— Командование обратилось к нам с вопросом кто желает навести порядок в Чечне, — вспоминает Шинелев. — Как там и что, мы толком не знали и не представляли. Естественно, я — мальчишка 18 лет, насмотревшись героических фильмов про войну, и начитавшись книжек, очень хотел поучаствовать в настоящих боевых сражениях. В первых рядах объявил себя добровольцем. Приехали в Моздок 13 января 1995 года, там разгрузились и стали ждать отправки в Грозный. Это все немного затянулось, и мы еще обижались, что война скоро закончится, а мы не успеем поучаствовать. Оказалось, что мы сильно ошибались.

Расположились ребята в Старопромысловском районе в одной из школ. Оттуда их каждый день отправляли на операции по зачистке его от боевиков.
— Было страшно, — откровенно говорит Алексей. — Понимание того, что война – это не так романтично, как в кино, пришло очень быстро. Однажды, стоя на посту, я услышал, как летит трассер. Я слышу его звук, и мне кажется, что летит он в меня. Вот это было очень страшно. Мне показалось, что сердце остановилось. В такие моменты начинаешь верить и в Бога, и в ангела-хранителя.
Но это было поначалу, а потом, как говорит Шинелев, все стало каким-то привычным. Ребята освоились и уже не то, чтобы не боялись, а им стало как -то все равно.
— Нам выдавали бронежилеты, но климат там жаркий, преодолевать пешком приходилось большие расстояния, да еще и с грузом, поэтому, чтобы не таскать на себе лишнюю тяжесть, вынимали из броников пластины, — делится воспоминаниями ветеран. — Это я сейчас понимаю, какие мы были бесшабашные, а в 18-19 лет нет такого чувства самосохранения. Окапываться тоже считали лишней тратой времени и делали это только для видимости.

К сожалению, ни одна война не обходится без потерь среди мирного населения. Не стала исключением и эта. Несмотря на то, что наши мальчишки были военными, по- человечески им было невыносимо жаль людей.
— Самих мирных чеченцев мне тогда было искренне жалко, они неплохие люди – жили, занимались крестьянскими хозяйствами, не жировали, просто так случилось, что в их дом пришла война. Мы как могли старались им помочь. Причем, там же жили не только этнические чеченцы, но и русские. Они также страдали в этой войне, гибли, — говорит ветеран.
Но жалость-жалостью, а военные все же должны были следовать инструкциям командования.
— Например были случаи – едет семья на ржавой копейке через блок –пост, а у нас указание проверить эту машину «от» и «до». И наши ребята- спецназовцы разбирали ее полностью, — вспоминает Шинелев. — Это была не простая перестраховка. Однажды ехал «товарищ» без документов. Представился моряком из Новосибирска, показал паспорт моряка, потому что другие документы якобы потерял, сказал, что к родственникам надо добраться. Только он не учел немного, что у нас ОМОН был из Новосибирска. Они его спрашивают: «На какой улице живешь?» Естественно, он назвал улицу Ленина, которая есть в каждом городе. Задали еще пару наводящих вопросов, и товарищ «поплыл». В итоге, после досмотра, нашли на шее следы пороха, а на груди синяк от приклада.

Свое 19-летие Алексей Васильевич встретил по месту службы. Однополчане долго не думали, что подарить, и в качестве презента преподнесли две гранаты с подписями.
— Я их носил все оставшееся время службы, — вспоминает Алексей Васильевич. — Нам, как связистам, они были не положены, а я этот подарок берег на всякий случай.
Еще молодой солдат, выросший в атеистическом Советском государстве, берег крестик. Он считал его своим оберегом.
— Однажды наш блиндаж накрыло огнем, — говорит ветеран, – но каким-то чудом мы успели оттуда выбраться и остаться в живых. Вещи, конечно, все пришли в негодность, но особенно было жалко нашу гитару, в которой после обстрела мы насчитали 26 дырок.
Крестик ли тогда уберег ребят, или ангел-хранитель укрыл от пуль своим крылом, никто теперь не скажет. Но когда солдат потерял свой оберег, ему стало по-настоящему страшно.
— Меня крестили перед самой армией, и с тех пор я этот крестик на веревочке не снимал с шеи, — говорит мужчина. – А однажды полез рукой проверить, а его нет. Я посчитал это плохим знаком– нет больше защиты свыше. Везде искал: одежда, вещи, выворачивал все карманы – нигде не было. А потом недели через три открыл портмоне, а он там лежит, но без нитки. Как он туда попал, кто его туда положил – для меня до сих пор это загадка.

Конечно, не все ребята выдерживали тяготы, которые выпали на их долю. Однажды, по словам Алексея, шестеро солдат, не выдержав испытаний, самовольно покинули полк и ушли с оружием. Естественно, далеко они не ушли — попали в плен к чеченцам.
— Примерно через два месяца двое вышли на нас и предложили забрать бойцов и оружие, — говорит ветеран.– Конечно это была засада. Всех, кто туда пошел на выручку ребятам, – убили.
Позже по прошествии нескольких лет про эту войну были сняты художественные фильмы, но большинство из них далеки от того, что реально происходило на Кавказе в те годы.
— Я не смотрю эти фильмы, — говорит Алексей. – Во-первых тяжело, во-вторых, мало правды. После армии я о пережитом не мог рассказывать 10 лет. Просто не мог, как ком в горле вставал. На моих глазах гибли однополчане, друзья, для психики молодого мальчишки – это очень тяжело. После того, что я прошел, поменялось полностью отношение к жизни – начинаешь ценить каждый новый день, что ты проснулся и жив, начинаешь замечать мимолетные радости жизни здесь и сейчас, ценить своих родных и близких.